Особенно большое значение имеет практика чтения мантр, так что «алмазную колесницу» называют также мантраяной, «колес­ницей мантр». Определить мантру не менее трудно, чем мандалу. Практика произнесения мантр известна и в махаяне, но там пред­полагается понимание смысла составляющих мантру слогов, слов и выражений. В тантризме же слоги и слова мантры в большин­стве случаев подразумевают их священную закрытость и непере­водимость; более того, многие звукосочетания, например хум, хри, ах и др., заведомо не имеют никакого смысла. На чем же тогда основано их воздействие? На первый взгляд кажется, что в мантре важна магия звучания, ритм, звуковые колебания и другие психо­физические параметры, но, как выясняется, прежде всего ее воз­действие зависит от внутренней духовной установки адепта. Однако простое повторение мантры человеком несведущим не даст никакого результата. Сила и значение мантры доступны лишь посвященному. В тантрическом буддизме главным в мантре счита­ется ее внутренний эзотерический смысл, который постигают пу­тем глубокого созерцательного сосредоточения.

Лама Анагарика Говинда раскрывает его так: «Мантры не являют­ся ни магическими заклинаниями, способными изменять законы при­роды, ни формулами психотерапии или гипноза. Они не обладают никакой собственной силой, но являются средством возбуждения и концентрации наличествующих сил человеческой психики. Мантра представляет собой архетипический символ, звуковой и вербальный, порождаемый самой структурой нашего сознания. И следовательно, мантра — это не произвольное творчество отдельных энтузиастов, а коллективный обобщенный опыт, модифицированный культурными или религиозными традициями».

Тайна скрытой силы звука или вибрации, как и идея творческого звука, была известна на Востоке давно. Александра Дэвид-Неел рас­сказывала, как она встретила в Тибете знатока звука, «который не только мог воспроизвести на своем инструменте, напоминающем кимвалы, все разновидности самых необычных звуков, но, подобно Пифагору, утверждал, что все существа и предметы порождают зву­ки, соответствующие их природе и тому состоянию, в котором они находятся». По его мнению, все существа и все предметы составле­ны из танцующих атомов, их движение и порождает звуки: когда меняется ритм танца, меняется и звук. Каждый атом поет свою пес­ню, порождая звуки творящие или разрушающие. Произнесение (рецитация) мантр обычно сопровождает визуа­лизацию (представление) божеств. Иогин должен уметь представ­лять Будду или Бодхисатву как реального живого человека, а не как бездушное изображение.

В методах ваджраяны большое место занимает работа с психо­физическими энергетическими структурами человеческого тела. Тантрики считают, что на тонком уровне тело пронизано канала­ми, по которым течет жизненная энергия-прана. Среди этих ка­налов три выделены как важнейшие: авадхути, пронизывающий позвоночный столб от промежности до макушки головы и два других канала, лалана и расаиа, идущие справа и слева от него. Задача йогина — соединить все три энергетических потока в еди­ное целое, получить таким образом эликсир пробуждения и на­править его в мозг. Эта практика включает в себя и упражнения с чакрами, т. е. энергетическими центрами организма. Каждому из них соответствуют определенные мантры; их буквенную запись йогин должен визуализировать во время созерцания, причем раз­мер, толщина и цвет букв строго регламентированы. Работа с энергетикой организма приводит и к раскрытию чакр, и к разви­тию у йогинов сверхспособностей-рыддхм, т. е. к умению летать, читать мысли на расстоянии, становиться невидимым и т. п. По легенде, тибетский йог Миларепа (XI-ХП вв.) однажды оказался в грозу под открытым небом и укрылся от дождя в полом роге, который валялся на дороге. Рог при этом не увеличился, а Мила­репа не уменьшился. Этот пример обычно приводится как иллю­страция сверхобычных способностей йогов.