Что такое страдание, каждый из нас знает очень хорошо на своем опыте. Примеров тому найдется немало и в нашей соб­ственной жизни, и в жизни наших близких, и в нашей общей истории. «Человеческая история полна преступлений, войн, стра­даний и страха, а счастья в ней ровно столько, что, пока оно есть, мы мучительно боимся его потерять, когда же оно ушло — стра­даем еще больше. Время от времени жизнь становится вроде бы получше, создаются цивилизации. Но все они гибнут, да и при них принесенные ими облегчения полнее уравновешиваются но­выми видами страданий», — писал К. С. Льюис, известный анг­лийский писатель и религиозный мыслитель.

В жизнеописании Будды есть эпизод, когда он, принц, во время охоты увидел вспаханное поле и был потрясен открыв­шимся ему зрелищем: птицы выклевывали червей из комьев земли. Принц вдруг понял, что одни существа могут жить только ценой смерти других. Еще более глубокое потрясение вызвали те четыре роковые встречи, о которых рассказано в предыдущей главе. Имен­но это созерцание всеобщего и неизбывного страдания перевернуло жизнь царевича Сиддхартхи, побудило его оставить свой уютный домашний мирок и отречься от царского положения. Страдание, та­ким образом, стало исходным пунктом его учения.

Однозначно определить, что такое страдание, так же, как и опи­сать его противоположного «двойника», счастье, невозможно, хотя они известны каждому из нас. Однако очевидно, что страдание мо­жет иметь несколько уровней. Все мы очень хорошо знаем, что такое физическое, телесное страдание, так как не раз испытывали боль, голод и недомогание. Рождение, старение и смерть, как и многое другое в нашей жизни, невозможны без страданий. Известны нам и душевные муки, когда, например, рушатся наши иллюзии, за которые мы порой упрямо держимся и не находим сил с ними расстаться, или когда мы испытываем разочарование в людях, идеях, прожитых годах. Никто из нас не защищен от физических и душевных страданий, и никому еще не удалось прожить без них жизнь. Этот первый уровень страданий в буддизме называется «страдание как таковое».

Обычно наши страдания и тревоги чередуются с периодами от­носительного благополучия, эмоциональных взлетов, радостного настроения, т. е. такого состояния, которое мы привыкли называть счастьем. Но почти всегда любые, даже самые радостные и долгож­данные перемены вносят в нашу жизнь изменения, которые неред­ко оборачиваются новыми страданиями или новыми проблемами. Например, мы страдаем в разлуке с любимым человеком. Но вот мы, наконец, соединились с ним, мы счастливы. Однако вместе с тем приходится решать новые, и далеко не всегда приятные про­блемы: где жить и как найти квартиру, как зарабатывать средства для содержания семьи, как примирить негодующих родственни­ков, как обеспечить благополучие и счастье другого человека и т. п. А тут еще нередко обнаруживается, что вожделенный плод оказал­ся не так уж и сладок, как нам представлялось в мечтах, и жизнь порой утрачивает смысл, потому что стремиться теперь вроде бы не к чему. Ну а если вспомнить, что всех нас в итоге ждет смерть, то не остается никаких сомнений в том, что любые удовольствия и наслаждения конечны и преходящи.

И так — всю жизнь. От рождения до смерти мы не можем выпу­таться из страданий, подобно птице из сказки, которая попала в смолу и никак не могла из нее выбраться: вытащит клюв — увяз­нет хвост, вытащит хвост — увязнет крыло. Страдания подобного рода называются в буддизме «страданиями перемен».

Как бы мы ни хотели и что бы мы ни делали, мы никогда не сможем полностью избавиться от житейских неурядиц и проблем.

Необходимо оговориться, что отношение к страданию в буддиз­ме отличается от привычного нам, христианского. В христианской традиции страдание понимается обычно либо как результат утра­ты первоначального рая, либо как наказание за грехи, либо как испытание веры на прочность, ниспосланное нам Богом, либо даже как происки Сатаны, Дьявола, прельщающего нас гордыней, и т. п. Мы верим, что страдание очищает и возвышает нашу душу, а вере придает подлинность и незыблемость. Можно даже говорить о своеобразном культе страдания в христианстве, берущем начало от распятия Христа, пострадавшего за грехи человеческие и иску­пившего их.

В буддизме же страдание не имеет большой религиозной ценно­сти: вспомним, как скептически Будда относился к самоистязани­ям аскетов. Кроме того, страдание понимается не как нечто внеш­нее по отношению к нам, нет, оно видится зарождающимся в нас самих. Если оно и служит нам наказанием за совершенные в про­шлом недостойные деяния, то совершается в силу действия кармы, безличного закона возмездия-воздаяния. Если исходить из нашего внутреннего мира, то надо признать, что страдание служит нам сигналом, что мы все еще находимся в тисках кармы и вовлечены в круговорот рождений и смертей, сапсару.

С этой первой буддийской истиной о страдании обычно ассоци­ируется один из важнейших принципов буддийского взгляда на мир — осознание его невечности, бренности, мимолетности, обо­значаемые санскритским термином анитпъя. Страдание — неотъем­лемый фактор такого бытия, его следствие, преодолеть которое можно лишь одним способом — узнав причину страдания и иско­ренив ее.

В начало стр.

на главную стр.