В переносном смысле она пони­мается как желание, влечение, а также как отвращение — оборотная сторона влечения, влечение с противоположным знаком. Среди мета­форических синонимов жажды называются «поток, река, течение, оке­ан»: имеется в виду поток сансарного бытия. Мудрец в буддийском сочинении «Вопросы Милинды», представляющем собой дискуссию между греко-бактрийским правителем Менандром (Милиндой) и буддийским монахом Нагасеной (около I в. до н. э.), говорит царю: «Да и все, государь, кто находится в сонме живых существ, следуют потоку сансары, сталкиваются, уносимые потоком сансары, и с ми­лым, и с постыдным». Сам же Будда не раз называется выбравшимся из потока — того самого, в который нас, как в пучину, затягивают наши бесконечные и неутолимые желания.

Герой романа современного писателя Ирвина Ялома «Когда Ниц­ше плакал», один из отцов-основателей психоанализа И. Брейер, вспоминая о своей пациентке, которой он увлекся, говорит: «Что я искал в ней? Чего мне не хватало? Разве жизнь моя не была полной чашей? Кому могу я пожаловаться, что моя жизнь неуклонно стано­вится все более похожей на край обрыва, на котором все труднее устоять. Кто сможет понять мои мучения, мои бессонные ночи, мое заигрывание с идеей самоубийства? В конце концов, разве я не обла­даю всем тем, о чем только можно мечтать: у меня есть деньги, дру­зья, семья, очаровательная красавица-жена, слава, уважение? Кто утешит меня? Кто не станет задавать сам собой напрашивающийся вопрос: "Чего же еще ты можешь хотеть?"».

Не каждый из нас может так пристально вглядываться в себя, в свой внутренний мир и анализировать свои желания. Но каждый зна­ет, что если наши желания удовлетворяются, то мы привязываемся к тем людям, идеям, вещам, которые приносят нам это удовлетворение: нам нравится ими обладать или эгоистически наслаждаться ими. Ког­да же мы не получаем желаемого, то это лишь подстегивает наши желания (запретный плод всегда сладок!), а также вызывает непри­язнь или даже отвращение к тому, что мешает их удовлетворить. Эта привязанность-г/ггадшля может принимать самые разнообразные фор­мы в зависимости от того, возникает ли она в результате любви, нена­висти, жадности или иных чувств. Но во всех случаях она вовлекает нас в мучительный круговорот бытия, сансару, заставляя нас страдать в том мире, который мы сами себе создаем вновь и вновь.

Таким образом, наши желания, которые оказываются не чем иным, как неявной, закамуфлированной формой привязанности к жизни, обрекают нас, как белку в колесе, на непрерывное круговращение в цикле рождений и смертей. При этом мы редко задумываемся о том, что рождение и смерть неотделимы друг от друга: а ведь это, по сути, одна и та же дверь, которая может служить и входом, и выходом. Так и желания: буддизм выступает и против гедонизма, и против аскетиз­ма. И та и другая крайности не приведут к позитивным результатам. Буддизм учит другому: «Земные желания — тропы в мир просвет­ления».

Буддисты выделяют десять привязанностей, в которых реализует­ся жажда-тришш. Прежде всего, это заблуждение относительно соб­ственного «Я», самости. Этот принцип обозначается anamma, что бук­вально значит «не-душа». Другие девять привя­занностей — сомнение или отсутствие убежденности в истинности буддийского учения; вера в обряды и их действенную силу; стремле­ние к чувственным удовольствиям; склонность к недоброжелатель­ности, ненависти и другим негативным чувствам; чрезмерная привя­занность и любовь к земной жизни; стремление к небесной жизни; предрасположенность к гордыне; склонность оправдывать свои по­ступки; невежество или, точнее, неведение.

В начало стр.

на главную стр.